Как всегда по вторникам, публикую новый свой текст. #биллиновикпроза
"Сергей Петрович, давай!" (текст Б. Новик)
Автобус отправлялся от Таврика, куда мы приехали с женой И. и пятилетним Митей из Купчино на трамвае. Проводить папу в дальнюю дорогу. У меня было странное чувство. Тяжелое и сладкое одновременно. Я волновался, что меня не пустят в автобус с огромным контрабасом, поэтому решил, что кроме него никаких сумок у меня больше не будет. Да ничего и не надо, поскольку я надеялся подтвердить слухи, что в Баварии, буквально все - от шмоток до компьютера - можно просто найти у мусорки. Я не брал даже сменных носков. Единственное что я сделал - обмотал контрабас тридцатью пакетами быстрой лапши, чтобы не тратить там деньги на еду. Организаторы поездки, какой-то там культурный обмен, обещали выплачивать нам по 30 дойчмарок суточных, которые я планировал подкопить и привезти в семью как бы вместо работы на стройке. Итого, все, что со мной было, - это контрабас, обмотанный лапшой, загранпаспорт, 10 DM и литр "напитка”. “Сергей Петрович, давай! - шипел я на весь салон водителю каждый раз, когда автобус шел на обгон. Эйфория человека, впервые в жизни вырвавшегося в заграничное путешествие. Уже использованы все запасы - спирт с фантой, вино … что-то еще, что было у Антона. Вечернее солнце мчит сквозь деревья справа по борту, а это значит, мы едем на юго-запад - в Европу, в Мюнхен. Да неважно куда, главное движение! Лед тронулся! Нас ждут великие дела! Наливай! Ночь, в свете фар автобуса RUTZ дорожные указатели на белорусском языке. Придорожное кафе в Орше - сделано из контейнеров, пара шлюх в спортивных штанах и на каблуках, пластмассовые стулья, цикады. - Антон, еще по сто? Беспробудный сон на колесах автобуса, мчащегося в темноте, что может быть слаще? Одиннадцать утра, многочасовая очередь перед Брестской границей, надо добавить, а нечего. Из всех запасов - 10 дойчмарок, подаренных мне отцом в 1992 году с текстом, что, мол, сынок, когда-нибудь и ты поедешь за границу, сможешь потратить их с умом… Без колебаний марки уходят на оплату поллитровки из багажника синих Жигулей у первого же придорожного барыги. Далее одиннадцать часов сорокоградусного ожидания на белорусско-польской границе с доведением себя до невменяемости с помощью выпивки и песен под баян в канаве. Одним словом, первый концерт ББ на выезде. «А я милого узнаю по походке…» В очереди из двадцати автобусов нас уже знали все. Больше тратить деньги на выпивку не приходилось. Но вот, около полуночи наш автобус под внезапно разразившуюся грозу въезжает на территорию Польши! “Мы в Европе!” - кричу я в эйфории, - “никогда не думал, что это случится!” Групповой ужин в польской придорожной таверне. Странные, но вкусные копченые сосиски, другой хлеб, гороховый суп. “Меня долго и подозрительно досматривали” - сказал Антон, - «Вы же сами сказали, что главное не шутить с пограничниками, я и ответил без шуток, что из денежных средств у меня полтора доллара, семь шиллингов и двенадцать пфеннигов…” К утру наш двухэтажный RUTZ, миновав Польшу, катился по Землям Германии, останавливаясь почти в каждом городе. “Подумаешь, чистота. Подумаешь, порядок…” - думал я, наблюдая повсеместные проявления особенностей немецкого быта. И вот, глубокой ночью мы подъехали к Мюнхенскому автобусному пустырю на Хаккербрюке, где нас встречали Нина и Саймон. Нина - организатор нашей поездки, а также предводитель всей русской диаспоры Мюнхена, ставшая позже нашей большой доброй мамой. На машине нас довезли до дома Нины. “Как сказать по-немецки “Где заправка?”- возбужденно спрашивал Антон. “Wo ist die Tankslelle?” - ответила Нина. - “Вам что, бензин нужен?” “Да просто. На всякий случай...” - веселым голосом ответил Антон, и мы тут же побежали на ближайшую “танкштелле” за пивком. Следующим утром, а это вроде была суббота, Нина повезла нас в Verein Gorod, где мы должны были расселиться, но по пути мы заехали в какой-то строительный супермаркет. В тот день меня поразил немецкий S-bahn, футуристический аналог нашей городской электрички, но с мягкими суперскоростными вагонами и идеальным качеством голоса диктора и полной шумоизоляцией - общаться можно было даже шепотом! В ферайне, распологавшемся на последнем этаже дома на Шванталерштрассе, в зимние месяцы работала школа для русских, но даже и летом шла тусовка - в основном харьковчане. Нина готовила нам тазы еды, очень непривычных салатов из листьев и кислого уксуса, а мы уже готовились к первому выходу на Улицу. Вскоре за нами заехал Саймон и повез нас гулять по городу. Сначала это был Олимпиплаццентум - местный Диснейленд-Лунапарк. Затем, уже под вечер мы оказались на Мариенплац. Саймон сказал, что это самое тусовочное место, и завтра надо попробовать поиграть здесь. И вот мы начали… И почти сразу - успех. Я никак не мог открыть глаза - сначала от смущения (я все-таки врач, а не уличный клоун-попрошайка), потом от разъедающего глаза пота. Я чувствовал себя настоящим негром, когда под южным солнцем, надрываясь в кривляниях и слыша звон падающей в наш кейс монеты. Chocolate Jesus, Сold Cold Ground, Temptation, Raindogs - собирали толпы народа, иногда до ста пятидесяти человек! Мы стояли у Марии, потом в Арке, а вечером переместились к Кауфхофу. Торговали привезенными из России кассетами по десятке, но многие немцы спрашивали, нет ли CD? Да ну что вы! какое CD? “You guys are awesome! Are you Irish, right?” - часто спрашивали нас, приобретая кассету. “ Sorry, we are Russians” - не без смущения отвечали мы. Кто-то из друзей друзей, по-моему Олег, принес нам мешок одежды и обуви. О, с каким наслаждением я выкинул в мусорный бак свои гнилые ботинки и рубаху прямо тут же на Мариенплац. Мне показалось это даже неким символом прощания со старой жизнью. В толпе слушателей были и русские, прослышавшие о приезде каких-то отчаяных питерцев, но в основном случайные люди, немцы, японцы, много туристов. В какой-то момент из толпы отделилась группа из трех немецких девушек, завязавших разговор с Саймоном. Высокая брюнетка с правильными чертами лица, страшненькая толстушка и тоненькая девушка с небольшими, но игривыми глазками. Саймон поболтал с ними и пригласил на наш концерт, который был запланирован на четверг в ферайне. Что удивительно, все трое пришли. После концерта первые две быстро свалили, а “тоненькая” осталась потусить с русскими. Ее звали П. Она уверенно держалась в компании парней, потягивала пивко и курила сигареты. Когда кончилось пиво, она вызвалась сходить за добавкой, я предложил компанию. Мы спустились на улицу, она сняла денег в банкомате, мы зашли в первый же бар и купили 10 бутылок пива. Я слегка обомлел от такого хода вещей. Вот это девушка… Когда наступила глубокая ночь и настала пора расходиться, я вызвался проводить ее до такси. Спускаясь по лестнице с автоматически выключающимся светом, я дождался момента и поцеловал ее. Она поддалась. Я влюбился. Поднявшись в ферайн, я еле скрывал счастливую улыбку. Она приходила к нам ежедневно сразу после работы. Отношения развивались, хотя роман наш тщательно скрывался. Мы ездили по всем окрестным городам Баварии - Аугсбург, Ингольштадт, Регенсбург, Нюрнберг, Зальцбург. Почти всегда уже с ней. Мы смотрели друг на друга только через отражение в стеклах вагонов. Однажды Саймон, как мне показалось, перехватил этот взгляд и все понял… По воскресениям лицензия не требовалась, и мы играли на Мариенплатц весь день. Вскоре мы поехали со всей русской тусой в Хоббах на грандиозный слет ЧГК, где мы должны были дать концерт. П. поехала с нами. Договорившись о тайной встрече, на заветной поляне мы лежали и смотрели на звезды. После этого я написал ей письмо, в котором раскрыл свой жизненный кризис и сказал, что хотел бы быть с ней, на что она ответила похожим письмом, приклеив к нему прядь волос... Перед глазами картинка - автобус разворачивается на грунтовой стоянке и мы со второго этажа машем руками Саймону и П., а они нам.. Мне кажется, что ее губы беззвучно и отчаянно шепчут "I love you!". Я болен. Я влюблен. Я сто раз перечитал ее письмо, порвал его и вместе с прядью волос выбросил в мусорный бак на той самой стоянке в Польше, где мы ужинали по дороге туда. Решил забыть всю эту истории, как сон. Но не тут-то было… Всю обратную дорогу нас с Антоном пытались снять рейса, если мы не уплатим штраф за курение в сортире. Наш гонор, по мере вытрезвления уменьшался, в итоге мы покаялись, и водитель простил нас. Я помню то тусклое раннее воскресное утро, когда я впервые вернулся на Родину. Пустынная серая площадь у метро Московская. Я выхожу из фирменного автобуса, вынимаю из багажа контрабас и понимаю, что жизнь кончилась. Сажусь в перекошеный Икарус, изо всех щелей которого в салон валит выхлопной дым, и в компании хмурых бомжелюдей еду домой. Какое-то время удается скрывать депрессию, мы с И. даже ходим по магазинам. Но вскоре я, дойдя до исступления, решаюсь сказать ей, что влюбился. Она реагирует странно - будто не всерьез. Тут же весело говорит, что она тоже не без греха. Мы живем в разных комнатах еще несколько месяцев. Я впервые завожу имейл, чтобы переписываться с П. Она просит меня о приглашении - решение приехать в Россию созревает у нее еще пока мы были в Мюнхене. В изнуряющем ожидании я вою на луну, жадно напиваюсь до чертиков при каждом удобном случае. С ребятами мы играем в Ягермайстере и Сайко-пабе. Здесь я знакомлюсь с Сидом и Максом Новым, который вскоре становится первым директором Биллиз Бенд... Итак, я вернулся из первой поездки в Германию и чувствую, что постепенно меня накрывает. Но что делать. Становится очевидным, что зарабатывать, играя на контрабасе и горлопаня песни Тома Уэйтса, в принципе, реально. Но только в принципе. Наш директор Макс забивает нам целую сетку концертиков по городу, и мы начинаем работать почти каждый день. Естественно выпиваем для храбрости перед концертом, в процессе и, естественно, после "работы". Немецкий плод уличной свободы уже вкушен, и вкупе с хмурым ноябрем начинается жесткая депрессия. Что получается. Платят нам 600 рублей на четверых - по 150 на брата. 50 уходит на боярышник и пепси. Остается 100 рублей, которых со скрипом хватает, чтобы добраться ночью с контрабасом до Купчино. А сигареты? Если купить пачку папирос, то еще и в минусе остаешься. Возвращаешься глубокой ночью, усталый, пьяный, без денег. Жена орет, ребенок болеет. А рано утром на работу в больницу. Вот-те на. Крутись... Какой есть выход? Как всегда - несколько. Либо сократить бенд до трех человек, либо больше зарабатывать. Либо брать по две работы в день и приторговывать дисками. Либо все сразу! Именно так постепенно мы начинаем уходить в плюс. Сил много. Особенно после пузырька боярышника с пепси я готов порвать всех. Ору отчаянно. Бью в контрабас до крови. Стою в луже собственного пота. Топаю ногой так, что кружки у людей на столах подпрыгивают. Народу нравится, взрослые толстопузы в барах подходят и трясут мою руку, толкуют о респекте, угощают дорогими виски. Я типа закаляюсь такими нагрузками, становлюсь "бывалым и крутым". Образ известного на районе завсегдатая баров и раздолбая мне даже льстит. Ежедневные накачивание алкоголем и работа на полной износ отрывают меня от реальности. Я уже не я, а кто-то другой. Веселый, пьяный, хриплоголосый и дерзкий. Да еще и с контрабасом. Да еще и в шляпе. Такого фрика в Питере еще, видимо, не было. Я ухожу из семьи, живу у кузена Юрия в центре, потом снимаю угол в комнате, потом комнату. Потом, на Эйфелевой башне, я делаю предложение П, той девушке, с которой я познакомился на Мариенпляц и влюбился по уши. Она соглашается, и я снимаю маленькую, но уже отдельную квартиру, ожидая ее переезда в Россию. Куда катится этот поезд? Когда и, главное, чем это все закончится? Меня уже узнают на улицах, кричат "Эй, Билл, ты крутой чувак, давай к нам, накатим!". Я думаю, что я настоящий раздолбай, весело и хрипло проповедую бренность бытия и прелесть фатально-гедонистического существования… Хотя, тайком уже коплю на собственную квартиру. У меня после поездок в Германию уже отложено несколько тысяч евро. Я, вроде, превратился в некий персонаж. Но в другой, трезвой жизни весьма прагматичен, целеустремлен и рационален. Переезд П. и женитьба приостанавливает меня от бесшабашности в первый раз в жизни. На какое-то время я бросаю курить и даже пью меньше. Но иногда всё равно напиваюсь до чертиков. И тогда мы ссоримся. Она всегда слишком разумна, слишком холодна. Несколько глупых обид и трещины на зеркале отношений уже не заживают. Я постоянно каюсь, прошу прощения, но... Через 9 лет мы расстаемся.
2018
Другие готовые тексты можно просмотреть здесь:
https://vk.com/board151109386
#биллиновикпроза
Фото: Лисса Франсез, Лиза Брагинская
Т.Брагинская 2001 - 2002
